Ахмадулина Белла

Послушать (исп. Белла Ахмадулина)

Есть тайна у меня от чудного цветенья...

                  Белла Ахмадулина




Есть тайна у меня от чудного цветенья, 
здесь было б: чуднАГО – уместней написать. 
Не зная новостей, на старый лад желтея, 
цветок себе всегда выпрашивает "ять". 
  
Где для него возьму услад правописанья, 
хоть первороден он, как речи приворот? 
Что – речь, краса полей и ты, краса лесная, 
как не ответный труд вобравших вас аорт? 
  
Лишь грамота и вы – других не видно родин. 
Коль вытоптан язык – и вам не устоять. 
Светает, садовод! Светает, огородник! 
Что ж, потянусь и я возделывать тетрадь. 
  
Я этою весной все встретила растенья. 
Из-под земли их ждал мой повивальный взор. 
Есть тайна у меня от чудного цветенья. 
И как же ей не быть? Всё, что не тайна, – вздор. 
  
Отраден первоцвет для зренья и для слуха. 
– Эй, ключики! – скажи – он будет тут как тут. 
Не взыщет, коль дразнить: баранчики! желтуха! 
А грамотеи – чтут и буквицей зовут. 
  
Ах, буквица моя, всё твой букварь читаю. 
Как азбука проста, которой невдомёк, 
что даже от тебя я охраняю тайну, 
твой ключик золотой её не отомкнет. 
  
Фиалки прожила и проводила в старость 
уменье медуниц изображать закат. 
Черёмухе моей – и той не проболталась, 
под пыткой божества и под его диктант. 
  
Уж вишня расцвела, а яблоня на завтра 
оставила расцвесть... и тут же, вопреки 
пустым словам, в окне, так близко и внезапно 
прозрел её цветок в конце моей строки. 
  
Стих падает пчелой на стебли и на ветви, 
чтобы цветочный мёд названий целовать. 
Уже не знаю я: где слово, где соцветье? 
Но весь цветник земной – не гуще, чем словарь. 
  
В отместку мне – пчела в мою строку влетела. 
В чужую сласть впилась ошибка жадных уст. 
Есть тайна у меня от чудного цветенья. 
Но ландыш расцветет – и я проговорюсь. 
  
1981